Тернии - Страница 30

Прогулочным шагом они направились к саду. Бледное солнце стояло в зените, на сухую мерзлую землю падали короткие четкие тени. Лоне стало зябко. Поверх больничного халата она набросила теплый плащ, но даже в полдень, в пустыне, холод пробирал ее до костей. Беррис же утеплился чисто символически; похоже, холод ему был нипочем. Интересно, подумала Лона, может, его новое тело умеет приспосабливаться к морозу… как змеи? Спросить она не решилась. Она вообще старалась не заговаривать об его теле. И кстати, чем больше она об этом думала, тем увереннее вспоминалось, что, когда начинает холодать, змеи уползают в укромное место и впадают в спячку. Нет, этот вопрос лучше замять.

Тем временем Беррис рассказывал ей о кактусах.

Они исходили сад вдоль и поперек между рядами ощетинившихся колючками растений. Ни листочка, ни даже сучка. Ни единого цветка. Правда, сказал он ей, вот бутоны. Например, этот красавец к июню выбросит большой красный плод, очень похожий на яблоко. А ют из этого делают леденцы. Что, прямо вместе с колючками? Нет-нет, без колючек. Он рассмеялся. Она тоже рассмеялась. Ей хотелось взять его за руку. Интересно, он не обидится, если потрогать этот отросточек за мизинцем?

Почему-то она думала, что он будет внушать ей страх. Странно, но никакого страха она не испытывала.

Ей только очень хотелось вернуться в тепло.

— Смотри-ка! — показал он на размытый силуэт, трепещущий в воздухе возле одного из самых неприятных на вид кактусов.

— Такой большой мотылек?

— Глупышка, это же колибри! И как его занесло в такую даль! — Беррис осторожно приблизился к птичке; он был явно взволнован. Маленькие щупальца быстро-быстро извивались, как это часто бывало, когда он не обращал на них внимания. Он присел на корточки, рассматривая колибри. В профиль Лона видела волевой подбородок и плоскую дергающуюся барабанную перепонку в том месте, где должно быть ухо. Потом она перевела взгляд на птичку; наверняка ему такой спонтанный всплеск интереса к орнитологии будет приятен. Лона разглядела крошечное тельце и… скорее всего, это был непропорционально длинный прямой клюв. Вокруг колибри пульсировало темное облачко.

— Это что, крылья? — поинтересовалась Лона.

— Да. Только бьются с чудовищной скоростью. Ты их поэтому не видишь.

— Нет, все расплывается.

— А я вижу два отдельных крыла. Лона, просто невероятно! Я вижу крылья колибри! Вот этими глазами!

— Миннер, как здорово.

— И как только эту птаху сюда занесло? До Мексики сотни миль… и до ближайшего цветка немногим меньше. Как бы я хотел помочь бедняжке!

— Может, поймать ее? Отправить по почте в Мексику?

Беррис перевел взгляд на свои ладони, словно оценивая, сумеет ли поймать колибри молниеносным взмахом руки. Потом помотал головой.

— Нет, у меня не настолько быстрая реакция даже сейчас. Или я просто раздавлю бедняжку. Смотри — улетает!

Птица улетела. Лона проследила взглядом за коричневым расплывчатым пятном. По крайней мере, колибри направился на юг.

— Наверное, иногда ты забываешь, что оно чужое? — спросила Лона, повернувшись к Беррису. — Наверное, иногда… оно тебе даже нравится?

— Кто «оно»?

— Твое новое тело.

Он вздрогнул. Она тут же пожалела, что завела об этом речь. Было видно, с каким трудом он сдержался, чтоб не взорваться.

— Признаюсь, — наконец произнес он, — определенные достоинства у него есть.

— Миннер, я замерзла.

— Вернемся?

— Если не возражаешь.

— Как скажешь.

Шагая рядом, они направились к зданию клиники. Медленно, по капле, тени их перетекли влево от тропинки и поплыли вслед за ними под острым углом. Он гораздо выше. Наверное, на целый фут. И очень сильный. Мне хочется. Чтобы он заключил меня. В свои объятия.

Его внешность нисколечко не смущала ее.

Разумеется, она пока что видела только его лицо и руки. Может быть посередине груди у него огромный немигающий глаз. И зияющие рты под мышками. Хвост. Большие лиловые пятна. Вереница кошмарных видений вихрем пронеслась у нее в голове, но она поймала себя на мысли о том, что ей совершенно не страшно. Если она так быстро привыкла к его лицу и рукам, вряд ли с остальным возникнут проблемы. Да, у него не было ушей, нос вряд ли можно было назвать носом, глаза и губы с непривычки вызывали шок, а язык и зубы позаимствованы у какого-то монстра из кошмарного сна. Плюс еще на каждой ладони этот отросток. Но она сама не заметила, когда перестала обращать на все это внимание. У него совершенно нормальный, приятного тембра голос, и вообще он такой умный, такой интересный. И, похоже, она ему нравится. Есть у него жена? Ума не приложу, как об этом спросить.

Учуяв их приближение, створки двери-мембраны выгнулись внутрь вестибюля и со щелчком разошлись в стороны.

— Пойдем ко мне? — произнес Беррис. — Или к тебе?

— А что мы будем делать?

— Посидим. Поговорим. Сыграем в карты.

— Тебе скучно играть в карты.

— Я такого не говорил.

— Ты просто не хотел меня обидеть. Но это было ясно. Написано прямо… — ее голос упал до шепота, — …на лице.

Опять начинается, подумала она.

— Вот моя комната.

Их палаты были абсолютно идентичны, только окно одной выходило на внутренний дворик, другой — на сад с кактусами. Кровать, столик, стеллаж с медицинским оборудованием. Беррис опустился на стул рядом с кроватью. Лона присела на краешек постели. Она хотела, чтобы он подошел к ней, прикоснулся, согрел ее окоченевшую плоть; но, разумеется, она не решалась сделать первый шаг.